Нахэма - Страница 9

Вдруг в отдалении послышался звук колокола. Все присутствующие вздрогнули и вскричали в один голос:

— Это час свадьбы!

Все с шумом встали. Мэтр Леонард взял руку невесты. Ревущая толпа окружила их, выплясывая какую-то безумную сарабанду, и с криками и песнями стала толкать их к двери, закрытой полосатой занавесью. Два отвратительных слуги, о которых мы говорили, откинули портьеру — и все общество вошло в длинную залу, заканчивавшуюся полукругом. В этом полукруге, на жертвеннике, к которому вели несколько ступеней, стояла статуя из почерневшей бронзы, изображавшая козла с получеловеческой фигурой. Между согнутыми рогами идола был закреплен горящий факел, в орбитах глаз горело желтое пламя, а за плечами поднимались два могучих черных крыла.

Жертвенник был задрапирован черным. На нем горели две свечи из черного воска и стоял кубок, наполненный какой-то красной жидкостью. Жених и невеста остановились перед этим жертвенником. Один из присутствующих, старик с седой бородой, поднялся на ступени и, после полной цинизма речи, взял кубок и подал его мэтру Леонарду. Последний отпил от него и передал Леоноре, которая послушно осушила его. Острая и жгучая жидкость точно опалила губы и горло молодой девушки. Затем, тот же старик подал жениху кольцо с черным бриллиантом, которое тот надел на палец Леоноре. Присутствующие затянули песнь и составили вокруг новобрачных хоровод. Эта бешеная сарабанда скоро перешла в ужасную оргию. Казалось, все адские духи назначили здесь себе свидание. Но опустим лучше завесу на это отвратительное зрелище. Достаточно сказать, что при первом крике петуха вся эта отвратительная толпа рассеялась бесшумно, как стая ночных птиц, разогнанная порывом ветра.

Леонора проснулась поздно. Она лежала в той же комнате, что и вчера, и со страхом спрашивала себя, уж не мучил ли ее во время сна ужасный кошмар. Но нет! Ужасные воспоминания, толпой теснившиеся в ее уме, не были сном: черный бриллиант, сверкавший на ее пальце, служил доказательством. Со страхом и любопытством рассматривала она кольцо и драгоценный камень, горевший разноцветными огнями, на котором была вырезана миниатюрная голова козла.

Молодая женщина с тяжелым вздохом опустила голову на подушки. Итак, свершилось! Она принадлежит аду, носит кольцо сатаны и отмечена его печатью. Что с ней будет теперь? При мысли, что сборища вроде вчерашнего будут повторяться, дрожь страха и ужаса пробежала по ее телу. Несмотря на страсть, какую внушал ей ее ужасный и таинственный супруг, была минута, когда она почти жалела о темнице и костре.

Долга лежала она со сдавленным сердцем и, наконец, пришла к убеждению, что глупо сожалеть о непоправимом.

Леонора встала, надела домашнее платье и, на этот раз, сама нашла столовую, где был сервирован превосходный завтрак.

Леонора налила стакан молока и собиралась отрезать кусок жареной дичи, когда вошел Леонард. Он казался веселым и беззаботным, и бледное лицо его не носило никаких следов неслыханных излишеств прошлой ночи.

Он нежно поцеловал молодую женщину. И так было велико очарование, какое он производил на Леонору, что она позабыла свой страх и сомнения и только и видела того, кто овладел всеми ее чувствами и мыслями.

Завтрак прошел весело. Мэтр Леонард был очень мил и любезен, и сам услуживал своей молодой жене. Своим интересным и остроумным разговором он совершенно рассеял мрачные думы Леоноры. После завтрака он предложил ей прокатиться с ним верхом.

— Конечно, я очень желала бы прокатиться, — сказала Леонора, краснея от удовольствия, — Но к несчастью, я не умею ездить верхом.

— Ба! Не беспокойся о таких пустяках! Я быстро научу тебя этому, — со смехом ответил мэтр. — Иди, дорогая моя, переоденься! А потом приходи ко мне на двор.

В своей комнате Леонора застала некрасивую и горбатую карлицу. Она одела на нее черную бархатную амазонку и берет с пером такого же цвета. Затем, она подала ей перчатки и изящный хлыстик с серебряной ручкой и большим бриллиантом. Обрадованная молодая женщина, горя нетерпением, чуть не бегом спустилась во двор, где уже застала Леонарда, одетого как всегда, во все черное и держащего в поводу двух черных скакунов. Он помог ей сесть в седло и показал, как нужно держать поводья. После нескольких туров по двору, Леонора кое-как научилась управлять своей лошадью, которая, впрочем, была прекрасно выезжена. Довольный результатом первого урока, мэтр Леонард вскочил на своего коня, и они выехали из замка через калитку, которую Леонора раньше не заметила и которая выходила на дорогу, если не удобную, то, во всяком случае, доступную для лошадей. Как только они спустились с горы, мэтр отдал поводья и оба всадника с быстротой ветра помчались по полям и лесам. Достигнув вершины одного высокого холма, Леонард остановил лошадь и, наклонившись к своей жене, полной грудью вдыхавшей чистый и живительный воздух, с улыбкой сказал:

— Ну что, Леонора? Разве не прекрасна жизнь? Разве она не лучше темницы, костра и общества палачей, хотя и стоит маленьких жертв?

Молодая женщина ничего не ответила. В эту минуту она ни о чем не жалела. Красота расстилавшегося перед ней пейзажа совершенно поглотила ее. И действительно, вид был чудный. Залитая лучами солнца, у ее ног расстилалась роскошная долина Рейна, обрамленная с одной стороны горной цепью Вогезов, а с другой — горами Черного леса. Но вдруг Леонора вздрогнула и нервная дрожь потрясла ее тело. Город, высившийся там, в долине, со своим чудным собором, с каналами, тянувшимися вдоль улиц — был Фрейбург, ее родной город, колыбель и могила ее счастья и надежд.